Ответы читателям: о творчестве братьев Стругацких.

 

 

Здравствуйте, Алексей!

С удовольствием прочел Ваше эссе по поводу Коэльо, совершенно согласен с Вашей оценкой его места на современном рынке духовных суррогатов. Но я бы хотел откликнуться на два Ваших небольших замечания в рассылке.

1. "В кальвинизме и ряде других протестантских течений возобладала точка зрения, что богатый дорог богу, позволившему ему разбогатеть, бедный же - проклят. Стоит ли говорить, что такое мировоззрение ничего общего с христианством не имеет? "

Не думаю, что можно так просто оспаривать принадлежность носителей подобного мировоззрения к христианству. Данный подход, безусловно, противоречит Евангелиям, но христианство во многих своих проявлениях очень далеко ушло от Евангелий. Как совместить молебны за дарование победы, которые служат и в православных храмах, и в католических, с "возлюби ближнего своего", "прощай врагам своим" и " если тебя ударили по правой щеке - подставь левую"? (Прошу прощения, если цитаты не совсем точны, все же это не статья, а свободная дискуссия). Как совместить с вышеупомянутым ушком имущество церкви, практику продажи индульгенций, церковный бизнес и т.д.? Как можно совместить с личностью Христа и духом Евангелий инквизицию и крестовые походы? Как умудрялась католическая церковь мирно уживаться с режимом Муссолини? Христианство - это целый ряд социальных институтов, многие из которых по своей идеологии абсолютно чужды той фигуре и той философской, нравственной, этической концепции, которые заключены в Евангелиях. В этой связи фактически чуждой христианству не может быть признано ни одно течение, признающее Христа богом или богочеловеком. Формально же чуждо христианству то, что таковым признано господствующими конфессиями. Поэтому ни формально, ни фактически ни одна из сложившихся протестантских церквей не-христианской считаться не может - или же мы должны признать все существующие церкви извращениями изначальной христианской идеи.

2. "Но вот замечательные фантасты братья Стругацкие в ранних своих книгах были настроены ультрареволюционно и антимещански (причем, абсолютно искренне). А их последний совместный труд <Отягощенные злом> - пример моральной и творческой деградации". Конечно, литературные произведения судить - дело неблагодарное, т.к. главный критерий для каждого читающего - впечатление, которое книга произвела на него. И тем не менее. Конечно, стиль Стругацких неуклонно терял свою легкость и полетность начиная с "Трудно быть богом". Каждая следующая книга написана все "медленнее" и "тяжелее", но зато с каждой новой книгой слова становились все более значимыми и осмысленными, все более "нагруженными". На мой вкус, в художественном отношении наиболее неудачными вещами являются "Хищные вещи века" и "Второе нашествие марсиан", не считая ранних, довольно банальных в смысле мастерства вещей. Но вот "Отягощенные злом"... Как мне кажется, эта вещь в художественном отношении - чистый шедевр. Она объемна и многомерна в самых разных отношениях. Начать с того, что вся она - парафраз "Мастера и Маргариты", причем парафраз вполне удачный, не столь эпический, совсем не романтический, но очень точный с точки зрения того, как должны были эти герои прожить данный сюжет в условиях поздней имперской оттепели. Далее. Сюжет развивается минимум в трех временных пластах, и мгновенные проколы времени, проникновения, переклички времен делают его замечательным художественным чтением. Я могу согласиться с тем, что Дьявол Стругацких выглядит слабовато. Но ведь и роль его второстепенная, это фактически герой второго плана, причем скорее символический, чем действующий. А вот остальные герои написаны мастерски и интересно. Причем все, от Носова до Ривы. Есть, конечно, в романе и фирменные авторские штампы, но они не режут ухо, особенно ухо, настроенное на Стругацких.

Что касается идейной стороны, то это вершина Стругацких без всяких сомнений. Пережив период коммунистического романтизма, обличительного гуманизма, тотального пессимизма, и, наверное, еще какие-то периоды, в этой вещи Стругацкие демонстрируют удивительную органичную смесь даосских и евангельских воззрений. От былой революционности действительно не осталось ничего, но что хорошего мы видели от революционности немолодых, сильных и талантливых людей (Лимонов - отличный пример, что бывает, если революционный писатель вовремя не повзрослеет)? Убеждение, что единственное чувство, которое может помочь ближнему - это любовь, что даже и в этом нельзя костенеть и одеревеневать, что эту любовь следует не просто хранить в душе, а проявлять, причем проявлять деятельно и разнообразно, что людей следует учить и убеждать, а не ломать, а это можно делать прежде всего с детьми - что еще есть за душой у нашей культуры? Какие еще великие этические ценности? Ну, есть, конечно, кое-что, но ведь и этот набор - огромной силы. Как тут можно было разглядеть моральную деградацию - ума не приложу.

С уважением, Станислав Кривяков. Томск.

 

 

Здравствуйте, Станислав!

Благодарю Вас за внимание к моему тексту и за столь добротно аргументированные замечания.

Позвольте мне коротко ответить на первую часть вопроса (поскольку тема, поднимаемая здесь, заслуживает отдельного разговора), а затем перейти к Стругацким.

Я не оспариваю принадлежности кальвинистов к христианству. Говорю лишь, что тезис, циркулирующий в числе прочих - «богатый угоден богу, бедный же проклят», ничего общего ни со Святоотеческим Преданием, ни со Священным Писанием не имеет. Кстати, сам Жан Кальвин говорил не о «богатых и бедных», а о людях и «говорящих животных», то есть его учение носило элитарный характер. Но оно было слишком сложным для его последователей-обывателей, которые и упростили кальвинизм в меру своего понимания.

В то же время, необходимо иметь в виду, что кальвинистская буржуазия добывала богатство не в результате ограбления колоний (по крайней мере, изначально) и уж, тем более, не в результате приватизационного хапка. Нет, она добывала богатство упорным трудом, обрекавшим ее на своеобразную аскезу (см. Макса Вебера и пр.). Поэтому здесь можно усмотреть некий элемент служения.

И два слова об Эдуарде Лимонове. У меня создалось впечатление, что этому человеку надоела литература. Потому что жизнь, в конечном счете, интереснее – особенно, в наше время. И, надо сказать, игра в жизнь у него получается. Партия Лимонова, которую он кропотливо выстраивал больше десяти лет – одна из немногих реальных структур в мире виртуальных политических симулякров современной России. И, в таком качестве, она будет востребована в грядущем радикальном переделе власти/собственности в стране.

Теперь о фантастах.

Я очень люблю большинство книг Стругацких. Но интерес и симпатия вовсе не должны отменять критического взгляда, подчас очень жесткого.

В одной из Интернет-публикаций было отмечено, что Стругацкие не учителя жизни, но медиумы. Абсолютно верно. Они великолепно чувствовали время (причем, текущее не только  внутри страны, но и за ее пределами).

«Страна багровых туч», «Полдень», «Стажеры» и т.д. - типичные образчики безоблачной советской фантастики, в духе «Туманности Андромеды». Конфликт в них, конечно, имелся, но его причины помещались вне светлого образа героя.

Другое дело, когда автор брался за буржуазную действительность. «Хищные вещи века», действительно кич, с точки зрения стилистики. Авторы явно утратили здесь чувство эстетической меры. Однако они положительно могут быть оценены по своему антимещанскому пафосу. Особенно, если сопоставить с современным культом мещанства на всех уровнях общества.

Впрочем, именно верхи КПСС развернули тогда антимещанскую кампанию в стране. В порядке равновесия, Стругацкие сочинили великолепную антибюрократическую «Сказку о Тройке». С одной стороны – полтергейсты, инопланетяне, динозавры и персонажи русских сказок. С другой – тупые советские чиновники. Вот бы экранизировать с применением компьютерных спецэффектов «Сказку о Тройке», а не хилый «Ночной дозор»!

К несколько иной категории относились «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров»

Здесь проявилось любимое Стругацкими  «прогрессорство». То бишь внедрение в архаическую среду «продвинутых индивидов», осуществляющих постепенную трансформацию общества в интересах… то ли культурных личностей, то ли – обездоленных (не совсем понятно). Вполне в духе революций Модернизма.

С легкой руки политолога Сергея Кургиняна (ставившего, кстати, «Обитаемый остров» в своем театре «На досках») стало принято говорить о прогрессорской роли советского КГБ (и лично – Л.П. Берия и Ю.В. Андропова). Согласно Кургиняну, спецслужбы, разочаровавшись в тупости партийной бюрократии, задумали трансформацию общества. Перестройка Берии, (много занимавшегося наукоемкой промышленностью и собиравшегося вывести советские войска из Германии, способствуя ее объединению), правда, сорвалась. Но Андропову удалось провести на ключевые посты в Политбюро своих людей, которые и начали осуществлять его программу.

Дескать, они предполагали отделить республики как ненужный балласт, модернизировать Россию, а уж тогда – присоединить снова (многие помнят, наверное, лозунг Перестройки: «чтобы объединиться – надо сперва разъединиться»).

И вот сейчас мы присутствуем, фактически при финале оной программы. И отчетливо видно, что она провалена. «Господь посрамляет высокоумие мудрецов».

«Обитаемый остров» - великолепно собранный боевик (куда там Бушкову и К.). Причем, здесь присутствуют сразу несколько интересных и перспективных идей. Одна – анонимность власти («нас в бой ведут Неизвестные Отцы»), позаимствована, правда, из романа Станислава Лемма «Эдем». Принцип анонимности элит вполне может быть задействован в «обществе контроля» 21 века.

Другая идея – лучевые башни, поддерживающие контроль над психикой населения. В них мы узнаем ТВ постперестройки, с его: «Ельцин – наш президент!».

Венцом гуманистической линии в творчестве Аркадия и Бориса Стругацких, был, пожалуй, «Сталкер» (посредственно и «не в тему» экранизированный Тарковским). Знаменательна финальная фраза: Рэдрика Шухарта «Счастья – всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным!». Это из психологии шестидесятых.

Шестидесятые годы много чего наобещали – «всем и даром». А существует закономерность – когда делаются такие заявления – жди чего-то совсем иного.

Вспомним горбачевскую перестройку, когда тоже давались масштабные обещания – и к чему пришло?

Конечно, многие «успешные люди» считают, что все в порядке («а у кого не в порядке - так тому и надо»). Но, подобный близорукий эгоизм возможен лишь потому, что общество пока находится в свободном падении, и еще не стукнулось о дно.

Интересно проследить, как утопический эгалитарный пафос Стругацких в семидесятые выветривается, и в их книгах начинает проводиться концепция элитарности, доходящая до идеи разделения человечества на два различных вида. Собственно, ростки элитарности проклевывались уже в образе прогрессорства.

Эти рассуждения опять шли в русле глобального процесса перехода от Модернизма («свобода, равенство, братство» с вытекающими из них индустриализацией, демократизацией, всеобщим образованием и т.д.) к Постмодернизму, с его идеями «золотого миллиарда», «устойчивого роста» (блага – не для всех).

Ярким выражением подобной психологии стали «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер».

Справедливости ради сказать, Аркадий и Борис Стругацкие не сразу и не во всем перешли на подобные позиции. Переломной книгой явилась «Улитка на склоне».

Замечательный роман (по своим описаниям удивительно напоминающий картины Босха) в художественно-фантастической форме выразил странные метаморфозы, происходящие в реальном мире. Здесь и геноцид, и явные намеки на феминизм (доведенный до логического и жуткого финала). Здесь и уничтожение деревень и малых городов (происходившее в то время в СССР и продолжающееся сейчас в России). Здесь и нарастающая дезорганизация государственного аппарата, живущего выморочными бюрократическими играми. Мучительное и страшное рождение постмодернистского мира.

И вот мы видим, как переход от революционного (пусть утопического, но пассионарного) пафоса отразился в последнем (насколько я знаю) совместном романе «Отягощенные злом».

«Отягощенные злом» явились точкой в творческой биографии писателей. Эту книгу часто сравнивают с «Мастер и Маргарита» Булгакова – любимым романом позднесоветской интеллигенции. Действительно, сходство здесь не только сюжетное, но и в смысле расстановки акцентов. Но Стругацкие пошли здесь дальше Булгакова.

Если в «Мастер и Маргарита» осуществлена попытка «реабилитации дьявола» в лице «великодушного Воланда», то в «Отягощенные злом» содержится предельно кощунственная идея объединить небесные и дьявольские силы до неразличимости. Ужасно показан Христос, оскорбительно написано об апостоле Петре. Мягко говоря, искажена вся евангельская история. А об апостоле Иоанне сказано, что он Агасфер, занимается скупкой душ, и еще много такого, что я не в состоянии здесь повторять.

Вообще симптоматично, что «Отягощенные злом» написана людьми, которые неоднократно повторяли (а Борис Стругацкий говорит и сейчас), что «религия – выход для слабых», и «духовный наркотик». Никому не зазорно, конечно, быть честным атеистом – это много достойнее партаппаратчиков и криминалов, позирующих перед телекамерами со свечами в церкви. Но зачем же тогда браться за евангельские сюжеты и «вводить в искушение малых сих»?

И в отношении земного плана дело обстоит не лучше. Стругацкие отказались здесь от большинства из того, что они проповедовали на страницах многих книг.  Здесь мы видим «толерантность» по отношению к молодежной наркомании и промискуитету.

Надо сказать, что и в чисто художественном отношении книга гораздо ниже обычного уровня писателей, и ее почти скучно читать. Если бы «Отягощенные злом»  написали не всеми любимые фантасты – то и говорить было бы не о чем.

Аркадий Стругацкий вскоре умер, а именно он, по общему признанию являлся генератором идей, в то время как его брат был критиком и систематизатором.

Последующие полтора с лишним десятилетия Борис Стругацкий довольно активно играл роль патриарха советской фантастики, изрекая общие места демократов той эпохи о благодетельности реформ Ельцина/Гайдара и страшной опасности со стороны оппозиции. В этом писатель не отличался от многих советских творческих интеллигентов (например, Эльдара Рязанова), не выдержавших «хождения во власть», Конечно, лично «ходили» туда далеко не все из них, но все признали ее своей властью. И символично наступление творческого бесплодия у людей, имевших прежде очень значительные заслуги перед культурой.

 

Алексей Фанталов.

 

"Невыносимая легкость бытия".

Меню